Джеймс Кервуд - Черный охотник [авторский сборнник]
А когда они остались одни в комнате Туанетты, последняя рассказала Джимсу, что случилось с ней после ее бегства из Ченуфсио.
Она рассказала ему, как Эпсиба Адамс был взят в плен могауками, бежал от них и снова был захвачен Сенеками, как она пыталась смягчить сердце Тиоги, когда слепого Эпсибу привели в Ченуфсио, но все ее труды оказались бесполезными.
— Я была в таком отчаянии, что до сих пор не могу толком отдать себе отчет в том, как все это произошло. Я боялась за тебя, когда задумывалась о том, что ты предпримешь, узнав по возвращении о судьбе дяди Эпсибы. Только войдя в шалаш А-Ди-Ба и обнаружив там охотничий нож, я поняла, что судьба сама пришла мне на помощь. Я разрезала ремни, которыми был связан пленник, потом прорезала отверстие в задней стене палатки, и мы ползком добрались до байдарок. Но перед этим я передала Лесной Горлице поручение к тебе.
Когда за нами была устроена погоня и мы снова оказались в плену, у меня в душе погасла последняя искра надежды. Но еще больше была я потрясена, услыхав голос Тиоги, уверявшего, что нам нечего бояться, что никто не намеревается причинить нам зло. Когда мы ступили на берег реки, Тиога скрылся во мраке и Шиндас объяснил нам, что еще за три дня до возвращения в Ченуфсио вождь понял из слов слепого пленника, что он приходится тебе дядей, а мне дорогим другом. Однако было уже поздно спасать его, так как воины были все злобно настроены и жаждали отомстить за убитых товарищей.
Шиндас отправился вперед с поручением для тебя от Тиоги, чтобы ты был вдали от Ченуфсио к тому времени, когда прибудет пленник. Я слушала повесть молодого индейца и постепенно понимала, какие честные и благородные сердца бьются в груди каждого из этих дикарей. Три человека стали предателями по отношению к своему племени, чтобы спасти нас от смерти. При свете факела Шиндас показал мне скальп с волосами, до невероятия похожими на мои собственные, и сам нанес себе ножом удар в бедро. Он собственной кровью смочил страшный трофей, снятый Тиогой с головы какой-то несчастной индеанки.
Я и Эпсиба снова сели в байдарку, конечно вместе с Потехой. Несколько часов спустя Шиндас присоединился к нам и рассказал, что Тиога плясал вокруг костра пляску смерти и сенеки поверили его рассказу о нашей гибели. Шиндас оставался с нами до тех пор, пока мы не набрели на французских солдат близ форта Фронтенак, и я каждый день перевязывала ему рану.
Туанетта на минуту умолкла, словно пыталась упорядочить быстрый ход мыслей, затем продолжала:
— Я провела однажды несколько минут с Тиогой. Это было в ту ночь, когда он настиг нас, и в то время, когда Шиндас был занят смачиванием скальпа индеанки кровью из своей раны, чтобы скальп казался совершенно свежим. Тиога действительно любил меня, Джимс, не меньше, пожалуй, чем ту, место которой я заняла. Я разыскала его во мраке, но он был холоден, как гранит. Он обещал, однако, сделать все возможное, чтобы ты мог поскорее присоединиться к нам, но говорил, что надо обождать, дабы не вызвать подозрения в жителях Ченуфсио. Потом он прикоснулся ко мне в первый раз. Возможно, что он так ласкал когда-то свою дочь Сой-Иен-Макуон. Он провел рукой по моим волосам и произнес мое имя таким голосом, какого я не слыхала никогда раньше.
Я поцеловала его. Я обняла его обеими руками и поцеловала, но у меня было такое ощущение, точно мои губы коснулись камня. Да, этот человек любил меня, и потому-то меня больше всего мучил вопрос, отчего он не посылает тебя ко мне.
Джимс не мог ответить ей на этот вопрос. Как было ему сказать ей, что он убил Тиогу?
* * *Весной 1761 года Джимс вернулся в долину Ришелье. Мадам Тонтэр, строптивый нрав которой был значительно укрощен свалившимся на нее горем, передала в полное владение дочери и ее мужа поместье Тонтэр, заявив при этом, что никогда больше не вернется туда. Что же касается Джимса и Туанетты, то их сердца еще больше преисполнились радости при мысли о том, что свой новый дом они построят там, где разыгралась драма, соединившая их до гроба. Руины замка Тонтэр были родным домом не только для них, но и для Эпсибы Адамса. И когда Джимс снова очутился на земле, которую он покинул за пять лет до этого, он написал Туанетте, дожидавшейся его в Квебеке, что холмы встретили его приветливой улыбкой, что луга приветствовали его своей яркой зеленью, а цветы пышным ковром разрослись на земле, где покоились дорогие им обоим существа.
Он приступил к работе вместе с фермерами, последовавшими за ним, а в сентябре послал уже за Туанеттой и сыном. Скова взвились к небу струйки дыма из человеческого жилья, опять заблеяли овцы и замычали коровы на лугах, снова завертелось колесо мельницы. И, как и встарь, Туанетта ездила верхом, держа путь к таинственной долине, но теперь рядом с ней ехал Джимс Бюлэн.
Уже пошел второй год со времени возвращения на старое пепелище, когда на тропинке, что вела к замку с холма Тонтэр, показались какие-то незнакомцы: двое мужчин, женщина и девочка. Эти люди принадлежали к племени сенеков, и мельник, первый заметивший их приближение, подозрительно оглядел их, с трудом скрывая свое удивление, так как мужчины имели дикий и свирепый вид, а женщина была белая и на диво красивая. Незнакомцы гордо прошли мимо мельника и, не обратив ни малейшего внимания на его вопрос, что им нужно, прямиком направились к дому. Когда Туанетта увидела их, она так вскрикнула, что мельник кинулся за своим ружьем.
Старый Тиога пришел в замок Тонтэр, чтобы показать Джимсу след от стрелы, выпущенной из лука его ослабевшей рукой. Вместе с ним явилась Мэри Даглэн, по прозванию Красношейка, Шиндас и Лесная Горлица. И каждый год после этого, вплоть до самой своей смерти Тиога навещал друзей в долине Ришелье. С каждым годом становился все больше тюк мехов и ярких перьев, которые он приносил в подарок детям, так как Туанетта принесла Джимсу еще одного мальчика, а потом девочку; и таким образом, старому воину приходилось немало времени уделять охоте, зная, что его нетерпеливо ждут трое ребятишек.
Каждый год также приходили в замок Тонтэр Мэри-Опичи и Шиндас. Лесная Горлица уже не покинула больше своих белых друзей и не вернулась в Ченуфсио. Ее старый отец Вуску и несчастный брат Токана оба закончили свое земное существование. Она прожила с Туанеттой и Джимсом до девятнадцати лет, затем вышла замуж за фермера де Тюнси, потомки которого до сих пор еще живут в долине Ришелье.
Среди пачки пожелтевших от времени писем находится одно, помеченное июнем 1767 года и адресованное Нанси Лобиньер за подписью Марии-Антуанетты Бюлэн.
«Моя милая, дорогая Нанси!
Глубокая грусть охватила всех обитателей замка Тонтэр. Умерла Потеха, и хотя прошло уже две недели, как мы похоронили ее близ часовни, мы все еще тоскуем по ней, точно мы потеряли родного ребенка. Вчера маленькая Туанетта долго не переставала плакать и все звала Потеху, пока наконец не уснула, утомившись от слез. И у меня самой тоже наворачиваются слезы, как только я вспоминаю это преданное животное. Даже Джимс, как ни умеет он владеть собой, отворачивает от меня лицо, когда нам случается проходить мимо часовни.
